Сотрясая воздух

Поймал себя на неуютной мысли: я твердо знаю, что Волочкова х@евая балерина, но других ныне действующих балерин я вообще не знаю.
Гримасы медийного века.

Сотрясая воздух

Поймал себя на неуютной мысли: я твердо знаю, что Волочкова х@евая балерина, но других ныне действующих балерин я вообще не знаю.
Гримасы медийного века.

Канделябры истории

Знакомая готовится скоро стать мамой. На УЗИ она возмутилась:
— Ничего себе! Еще не родился, а уже яйца себе чешет!
— Ну не стоит так ругаться, — миролюбиво заметила врач, — там же скучно...

Канделябры истории

Знакомая готовится скоро стать мамой. На УЗИ она возмутилась:
— Ничего себе! Еще не родился, а уже яйца себе чешет!
— Ну не стоит так ругаться, — миролюбиво заметила врач, — там же скучно...

Театральные байки

     По поводу "Пусть лунный ёб покроется морщинами" (http://e-smirnov.livejournal.com/659111.html): я вспомнил, что хотел присовокупить две театральных байки, да забыл. Обе уже есть в интернете, но у меня тут нету, а должны быть, потому и помещаю. Обе тоже содержат нецензурные слова, уж не серчайте.

     Первая история - из книжки Иосифа Райхельгауза "Мы попали в запендю" (спасибо sapunov).

     В "Современнике" шел спектакль "Баллада о невеселом кабачке" по пьесе Олби. На сцене находились главные персонажи, к рампе выходил Михаил Козаков и представлял их зрителям. Начинался его монолог словами "Я — Рассказчик", после чего шел еще длинный и серьезный текст.
     Ближе всех к Козакову оказывался Олег Павлович Табаков, который всякий раз после первой реплики шепотом, чтобы не слышали зрители, говорил:
     — Такому рассказчику хуй за щеку!
     Козаков кололся, начинал хихикать, пытался подавить смех и потом долго нагонял на себя серьезность, чтобы закончить монолог. И после каждого спектакля просил Табакова:
     — Олег! Ну сколько можно! Умоляю, не раскалывай меня! Текст очень трудный, я не могу собраться...
     Табаков обещал не раскалывать, но на следующем спектакле снова шептал:
     — Такому рассказчику хуй за щеку!
     В конце концов раздраженный Михаил Михайлович истребовал с Табакова честное благородное слово, что тот прекратит свои шуточки. Олег Павлович слово дал:
     — Миша, обещаю, что после твоей реплики буду молчать как рыба! Клянусь, что не скажу ни слова!
     Настал день спектакля. Открылся занавес. Заиграла музыка. Козаков вышел на авансцену...
     — Я — Рассказчик, — начал он и сделал выжидательную паузу.
     Табаков молчал. Это было так непривычно, что Михал Михалыч даже обернулся, чтобы взглянуть на партнера... и увидел, как Олег Павлович держит что-то за щекой!

     Козаков сам признавался, что у них на сцене тогда случилась истерика. А вторая байка из журнала jazzzzman.

     Говорят, что это известная театральная история. В одном московском театре шел спектакль - серьезная, почти трагическая пьеса. Начиналась она с того, что на авансцену выходил актер, его высвечивал луч прожектора и в полной тишине артист произносил:
     - Восемь лет ему было...
     После чего начиналось первое действие.
     В тот день, как пишут в романах, ничто не предвещало беды. Зрители пришли на спектакль, оставили плащи и пальто в гардеробе, гудя и шушукаясь заняли места в зале, пошуршали программками, стихли и приготовились ко вдумчивому просмотру действия. Не на комедию ведь пришли. Плавно погас свет, зазвучали первые низкие аккорды музыки... На темной сцене в ярком круге света появился актер. И произнес:
     - Восемь лет ебу мыло...
     Говорят, что спектакля в тот день не играли вовсе.

Театральные байки

     По поводу "Пусть лунный ёб покроется морщинами" (http://e-smirnov.livejournal.com/659111.html): я вспомнил, что хотел присовокупить две театральных байки, да забыл. Обе уже есть в интернете, но у меня тут нету, а должны быть, потому и помещаю. Обе тоже содержат нецензурные слова, уж не серчайте.

     Первая история - из книжки Иосифа Райхельгауза "Мы попали в запендю" (спасибо sapunov).

     В "Современнике" шел спектакль "Баллада о невеселом кабачке" по пьесе Олби. На сцене находились главные персонажи, к рампе выходил Михаил Козаков и представлял их зрителям. Начинался его монолог словами "Я — Рассказчик", после чего шел еще длинный и серьезный текст.
     Ближе всех к Козакову оказывался Олег Павлович Табаков, который всякий раз после первой реплики шепотом, чтобы не слышали зрители, говорил:
     — Такому рассказчику хуй за щеку!
     Козаков кололся, начинал хихикать, пытался подавить смех и потом долго нагонял на себя серьезность, чтобы закончить монолог. И после каждого спектакля просил Табакова:
     — Олег! Ну сколько можно! Умоляю, не раскалывай меня! Текст очень трудный, я не могу собраться...
     Табаков обещал не раскалывать, но на следующем спектакле снова шептал:
     — Такому рассказчику хуй за щеку!
     В конце концов раздраженный Михаил Михайлович истребовал с Табакова честное благородное слово, что тот прекратит свои шуточки. Олег Павлович слово дал:
     — Миша, обещаю, что после твоей реплики буду молчать как рыба! Клянусь, что не скажу ни слова!
     Настал день спектакля. Открылся занавес. Заиграла музыка. Козаков вышел на авансцену...
     — Я — Рассказчик, — начал он и сделал выжидательную паузу.
     Табаков молчал. Это было так непривычно, что Михал Михалыч даже обернулся, чтобы взглянуть на партнера... и увидел, как Олег Павлович держит что-то за щекой!

     Козаков сам признавался, что у них на сцене тогда случилась истерика. А вторая байка из журнала jazzzzman.

     Говорят, что это известная театральная история. В одном московском театре шел спектакль - серьезная, почти трагическая пьеса. Начиналась она с того, что на авансцену выходил актер, его высвечивал луч прожектора и в полной тишине артист произносил:
     - Восемь лет ему было...
     После чего начиналось первое действие.
     В тот день, как пишут в романах, ничто не предвещало беды. Зрители пришли на спектакль, оставили плащи и пальто в гардеробе, гудя и шушукаясь заняли места в зале, пошуршали программками, стихли и приготовились ко вдумчивому просмотру действия. Не на комедию ведь пришли. Плавно погас свет, зазвучали первые низкие аккорды музыки... На темной сцене в ярком круге света появился актер. И произнес:
     - Восемь лет ебу мыло...
     Говорят, что спектакля в тот день не играли вовсе.

Вы, конечно, будете смеяться...

...но я первый в интернете (судя по поисковикам), у кого в голове крутится "ехали КАЗАХИ - сорок тысяч лошадей"!

Вы, конечно, будете смеяться...

...но я первый в интернете (судя по поисковикам), у кого в голове крутится "ехали КАЗАХИ - сорок тысяч лошадей"!